Леонид Волынский. Статья о творчестве Куинджи, часть вторая

Мне всегда казалось, что невозможно по-настоящему понять картины художника, не вникнув поглубже в него как человека, в его жизнь, в его характер, в его судьбу. Вот главная черта характера Куинджи: он был добр. Он любил птиц. Ежедневно в определенный час он выходил на улицу с мешком корма, и птицы знали это.
Как только раздавался традиционный выстрел пушки на верках Петропавловской крепости, отмечавший полдень, целые тучи пернатых слетались чуть ли не со всего города к дому на Шестой линии Васильевского острова. В небольшой квартире Куинджи одна из комнат служила птичьим лазаретом - там он отхаживал больных и полузамерзших воробьев, галок и ворон в студеные зимние месяцы. Он любил людей - и не на словах, а на деле.
«Это... это что же такое? - спрашивал он по-мариупольски горячо и певуче.- Если я богат, то мне все возможно: и есть, и пить, и учиться, а вот если денег нет, то значит - будь голоден, болен и учиться нельзя, как было со мной.. Но я добился своего, а другие погибают. Так это же не так, это же надо исправить, это вот так, чтоб денег много было и их дать тем, кто нуждается, кто болен, кто учиться хочет...». То были не пустые слова.

Чтобы «денег много было», Куинджи пускался на всякое, вплоть до покупки земли и доходных домов. А разбогатев, не стал жить барином. Жил он по-прежнему скромно и даже стесненно, а деньги свои пускал на общее благо, щедро помогая молодым художникам (да и не только художникам).
В 1904 году он внес сто тысяч рублей на проведение ежегодных весенних конкурсов для молодых живописцев. Он был вольнолюбив и независим. Когда в Петербурге разразились студенческие волнения, окончившиеся стачкой, Куинджи был уволен из состава профессоров академии и подвергнут домашнему аресту «за близость к студентам и авторитет среди бастовавших».
Президент академии великий князь Владимир не подавал ему руки. Зато молодежь отвечала ему горячей любовью. Когда он, бывало, приезжал на академическую дачу близ станции Подсолнечной, где учащиеся-пейзажисты писали летом этюды, там начинался шумный всеобщий праздник, и грузный бородач («отец», как его называли) резвился азартно вместе со всеми и уезжал, провожаемый оживленно галдящей толпой учеников.
И среди яркого жизненного успеха, на вершине славы и признания, он вдруг - сорокалетним, в расцвете сил и таланта - решил «уйти со сцены» и твердо объявил, что отныне и до конца жизни не выставит более ни одной картины.

Так он и поступил. Когда изумленные друзья спрашивали о причинах неслыханного решения, он отвечал: «У меня спрашивают, почему я бросил выставляться. Ну, так вот это так: художнику надо выступать на выставках, пока у него, как у певца, голос есть. А как только голос спадет, надо уходить, не показываться, чтобы не осмеяли. Вот я стал Архипом Ивановичем, всем известным, ну, это хорошо, а потом увидел, что больше так не сумею сделать, что голос стал как будто спадать. Ну, вот и скажут: «Был Куинджи, и не стало Куинджи». Так вот я же не хочу так, а чтоб навсегда остался один Куинджи».
Таким он и остался навсегда - человеколюбцем, чья доброта и бескорыстная широта натуры как в зеркале отразились в его картинах.
Рядом с исправными, но скучными пейзажами Клодта, рядом с чужеземными холодными ландшафтами Боголюбова или Беггрова картины Куинджи звучали величественным гимном природе, ее одухотворенной красоте, порождающей в человеке чувство радости бытия.

И не в ошеломляющих эффектах была главная сила Куинджи. В его прощальной картине «Днепр утром» (последней показанной на выставке при его жизни) нет ни луны, ни багрового заходящего солнца - ничего, кроме поросшего выгоревшей травой, полевыми цветами и чертополохом берега да заречных далей, окутанных мглистой дымкой. Куда уж проще! И однако, остановясь перед этой картиной, испытываешь особую радость - так бывает, когда очутишься ранним утром на высоком берегу над рекой, над неоглядными просторами, напоенными мягким светом, и стоишь в счастливом молчании.

Куинджи остался верен своему слову. Двадцать девять лет (вдумайтесь в эту цифру!) он не выставлялся, хоть не прекращал работы ни на один день, и только самые близкие друзья, которым он изредка показывал новые свои холсты, были свидетелями непрекращающихся упорных исканий. В эти годы он написал полный чувства покоя пейзаж «Дубы», который можно увидеть теперь в Ленинградском Русском музее. Там же хранится и неоконченное «Ночное», где тонко уловлен тот предрассветный миг, когда все еще погружено в синеву ночи и только небо у горизонта чуть тронуто занимающейся «розовоперстой» зарей... Но все это казалось ему лишь повторением найденного, уже открытого людям; гордое самолюбие искателя не позволяло ему повторять не только других, но и самого себя".

Статья Островского...

  Рекомендуемые ссылки:

  »

    www.kuinje.ru, 2007-14. Все права защищены. Для контактов - arhip(a)kuinje.ru    
    Сайт рекомендован к просмотру Домом-музеем А.И.Куинджи в Санкт-Петербурге