Ольга Порфирьевна Воронова. "Куинджи в Петербурге"

		Вступление На пороге судьбы 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 Играть с искусством - тяжелый грех 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 Тайны света и цвета 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 Дни триумфов и перемен 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 Боттега 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 И один в поле воин 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 Художники должны держаться друг друга 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7

Тайны света и цвета

Феноменальная зоркость глаза («Дар цветовых ощущений такого рода роскошь, которая возвышает человека»,- утверждал Петрушевский) сочеталась у Архипа Ивановича со способностью к скрупулезному анализу виденного. Его наблюдения изумляли конкретностью и точностью. «Зачем вы тут эту черноту сделали?» - спросил он у молодого художника, написавшего лунную ночь на море. «Я эту темноту заметил в натуре,- обиделся тот. - Без этой темноты совсем не было бы блеска света на воде... И вы, Архип Иванович, совсем напрасно думаете, что я не изучал натуру; именно во время изучения я заметил темное пятно с фиолетовым оттенком...» - «Но вы не должны были этой черноты писать,- покачал головой Куинджи.- Этим вы картину испортили.- И объяснил: - Когда будете летом наблюдать лунную ночь на море, возьмите кусок черного картона и держите его перед собой так, чтобы все лунное отражение на воде было закрыто. Посмотрите на горизонт неба и увидите, что темнота исчезнет. Вот так и пишите в этих тонах, а потом напишите отраженный свет, и если отношение будет верно взято, то у вас сама собой появится сгущенная темнота, которая даст полную иллюзию света... В натуре темное пятно есть, но вы не должны его писать, оно должно само собой появиться».

Куинджи гордился, что тонко и остро различает все тона и оттенки цвета и пишет в полном соответствии с действительностью. Николай Петрович Вагнер, профессор зоологии Петербургского университета, видный исследователь фауны Белого моря и одновременно писатель, прославившийся детскими «Сказками Кота-Мурлыки», и художественный критик, усомнился однажды в правомерности теплых бурых тонов в тенях, березовой листвы. В ответ Куинджи стал, говоря словами Неведомского, «доказывать ему, что все условия красок, света и тени выдержаны им в три силе, в какой они являются в натуре при этом освещении: глаз резко поражается резким световым пятном, он ослеплен, и все предметы в тени кажутся ему почти бесцветными». В этот же день Куинджи сказал Вагнеру, что пишет исходя из определенной системы тоновых отношений, являющихся основой цветовой гармонии. «Кто придумал эту систему?» - спросил Вагнер. Куинджи ответил, что он сам. И тем не менее многие исследователи полагают, что эта система была разработана им при участии Петрушевского: слишком часты были в это время их встречи, слишком целенаправленны беседы.

Петрушевский вообще был популярным человеком среди передвижников. Его высоко ценил Репин. Его портрет написал Крамской. Но Куинджи был к нему ближе всех. Архип Иванович и Федор Фомич встречались не только в университете, но и в мастерской художника, и в кабинете ученого, в его квартире, в доме Милюгиных на Седьмой линии (ныне Седьмая линия, 30). Разговоры о науке сплетались с разговорами об искусстве. «Искусство должно быть, как и наука, чисто. Если же признать за искусством служебное значение, то разве в том смысле, что оно имеет силу, перенося мысль и чувства от материальной действительности, изображаемой им, прямо или косвенно к той отдаленной и возвышенной до недостижимости цели, которая одна должна бы служить двигателем наших дел»,- горячо говорил Петрушевский. Говорили о воздушной перспективе и законах отражения света. О том, какие цвета дополняют и усиливают друг друга. О научных исследованиях цветовых возможностей красок. О тоне, который в пейзаже, по уверению Федора Фомича, «играет одинаковую, если не главнейшую, роль с рисунком». Куинджи жадно впитывал в себя знания Петрушевского и, по всей вероятности, обсуждал с ним какие-то живописные проблемы, готовясь писать очередной холст. А готовился он подолгу: месяцами вынашивал в себе замыслы, словно собираясь с силами перед каждой новой работой. «Ему нужно было долго раскачиваться, пока кисть попадет на полотно», - писал Крамской Третьякову. В чем причина такой медлительности? Не в том ли, что на смену радости созерцания и неторопливого раздумья, когда он свободно вбирал в себя красоту и щедрость природы, когда он нескованно и широко осмыслял виденное, приходили совсем другие чувства, требующие целеустремленности и строгой дисциплины? Надо было анализировать, сопоставлять наблюдения с законами живописи. «Созерцанию уже нет места. Волнение охватывает художника. Он переходит к действию. В нем горят чувства, летят мысли. Они требуют воплощения. И он стремится их облечь в формы, которые ему предлагает природа и которые он видоизменяет согласно своему мироощущению. Он в то же время ищет и старается выработать характерные приемы, которыми он мог бы изобразить явление природы, передать людям свое внутреннее переживание. Идет процесс творчества. Оно есть движение. Оно тоже сопровождается удовлетворением, радостью, но другого порядка, чем радость созерцания». Это описание творческого процесса принадлежит не Куинджи, другому художнику, но, думается, оно достаточно точно передает, что делается в душе каждого мастера, берущегося за кисть, резец или стеку. Иначе трудно понять, почему при такой зоркости глаза и при огромном аналитическом даровании Куинджи не умел писать быстро. Дело было не в технических трудностях. «Не пишет, значит, не раскачался, зато, когда расходится, у него дело идет скоро», - свидетельствовал Максимов.

По описанию Репина мы знаем, как работал Архип Иванович. Остановившись перед холстом, в пятнадцати шагах от него, долго стоял, всматриваясь в написанное. Так же долго, пристально смотрел на палитру с красками. Потом медленно, тяжелыми шагами (так ходили только вагнеровские герои с пиками, шутил Илья Ефимович) подходил к мольберту, останавливался перед ним, снова внимательно разглядывал и полотно, и краски и наконец, словно прицелившись, клал мазок. Опять отходил на привычные пятнадцать шагов, и все повторялось сызнова. И так - долгими часами, перед выставками мало что не сутками. «Глубоко и серьезно работал, по-рыцарски»,- удовлетворенно вздыхал Репин.

далее...

Галереи Куинджи: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - English Version (Англ.версия)

Рекомендуемые ссылки:

»