Ольга Порфирьевна Воронова. "Куинджи в Петербурге"

		Вступление На пороге судьбы 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 Играть с искусством - тяжелый грех 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 Тайны света и цвета 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 Дни триумфов и перемен 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 Боттега 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 И один в поле воин 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 Художники должны держаться друг друга 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7

Художники должны держаться друг друга

Чуть ли не каждую неделю у Химоны появлялся новый участник «сред», кто-нибудь из начинающих. Скоро у него не то что сесть - встать будет некуда. Куинджи вспоминаются такие же многолюдные и шумные сборища в тесной квартире Прахова. Былые времена... Адриана Викторовича давно нет в Петербурге, он - профессор Киевского университета, уже не мыслящий себя вне его стен и забот; он возглавлял Комиссию по постройке Владимирского собора, по его приглашению стены собора расписывали Васнецов и Нестеров. Но воспоминания воспоминаниями, а жизнь жизнью: Архип Иванович добивается для «сред» помещения в Академии, там, в просторном зале, могут разместиться все желающие.
В работе комитета - в отборе картин и формировании выставок, в переговорах с экспонентами - он принимает непосредственное участие. Комитет доброжелателен и взыскателен одновременно; знатоки отмечают, что Весенние выставки год от года становятся лучше - разнообразнее, выше по мастерству. Но для Куинджи это только часть дела. За каждой работой стоит живой человек, часто нуждающийся, неимущий, поднимется он на ноги или нужда засосет его, заставит бросить кисти? Как добиться, чтобы деньги распределялись ровно и справедливо? «Это что же такое,- возмущается он.- Если я богат, то мне все возможно: и есть, и пить, и учиться, а вот ежели денег нет, то, значит, будь голоден, болей и учиться нельзя, как было со мной. Но я добился своего, а другие погибают. Так это же не так, это же надо исправить, это вот так, чтобы денег много было и дать их тем, кто нуждается, кто болен, кто учиться хочет».

Это главное для него: накормить и дать возможность учиться. Значит, надо помочь хотя бы самым талантливым («Всем разве кто может помочь?»). Отдав в кассу министерства двора сто тысяч, Куинджи создает фонд, с процентов которого будут выдаваться по конкурсу премии за лучшие работы на Весенней. «Конкурс-то не ученикам, а профессорам задан,- усмехаясь, говорил Куинджи Петру Петровичу Гнедичу, писателю и историку искусства (им была написана трехтомная «История искусства с древнейших времен»).- Они должны под контролем печати определить несколько десятков картин - которая лучше, которая хуже. Это, скажу я вам, по себе знаю, что за задача. Тут шевелить мозгами надо! Черт его знает, кто написал лучше... Всколыхнутся. Не будет того застоя, той мертвечины, что теперь». Радовался, сердился и смеялся одновременно: «Вы, кажется, не понимаете, как это важно. И издатели газет не понимают, и публика не понимает. А поймут потом, когда я умру. Вот, скажут, такой старый черт, что он с профессорами сделал. А я уже буду лежать на кладбище, и ничего-ничего со мной не поделать». Каждый год - двадцать четыре премии. Первая в тысячу рублей, есть и по пятьсот, и по двести пятьдесят, и по сто. Молодежь не находит слов для благодарности, захлебывается от восторга, и это даже несколько смущает Архипа Ивановича. «Вы преувеличиваете мои заслуги,- говорит он.- У меня были деньги. Они мне не нужны: я всегда проживал очень мало. Для чего же они будут лежать? Разве вы не отдали бы того, что вам не нужно?» «Разве вы не отдали бы того, что вам не нужно?» - неудивительно, что такие слова быстро разносились по столице. В Петербурге были люди куда богаче Куинджи, но мало кто спешил расставаться со своими капиталами. Любители искусств тратились на картины, скульптуры, делали произведениями искусства свои имения и дачи. Куинджи не стремился владеть ничем - «и деньгами, ни красотой. Деньги имели смысл лишь для того, чтобы облегчать жизнь другим. Когда после его смерти вскроют завещание, увидят, что он не обошел никого: ни брата, который кормил его когда-то, ни девочки, с которой пас гусей в Карасевке, мариупольском предместье. А сейчас он щедрой рукой отдает деньги художникам, да еще так, чтобы оградить их самолюбие: не подаяние - премия, причем выданная не лично Архипом Ивановичем Куинджи, а академическим советом и комитетом выставок. И если бы Куинджи сказали, что он занимается благотворительностью, то он удивился бы: не благотворительностью, но душевной необходимостью была для него эта щедрость. «Всю жизнь об этом думал»,- сказал он Гнедичу.

Конкурс утвержден президентом Академии, обеспечен капиталом,- теперь, как бы ни изменился состав художественного совета, Весеннюю выставку, ежегодно разворачивающуюся в академических залах, со счётов не скинешь! Но Архип Иванович недолго чувствует себя счастливым: попытка помочь самым талантливым не оправдывает себя. Более того, конкурс помогает выплыть тем, кого он ненавидит больше всего на свете,- ловким дельцам, готовым приноровиться к любым требованиям. Зная вкусы жюри, они «пишут на них» и могут заранее рассчитывать на премии. Деньги достаются им, а другие, может быть более способные и уж наверняка более честные, опять ничего не имеют. Угнетающий Архипа Ивановича вопрос, как объединить художников, бескорыстно преданных искусству, как помочь им в борьбе за кусок хлеба, так и остается нерешенным.
Разочарованный, он понемногу устраняется от участия в комитете Весенних. Некоторое время еще руководит мюссаровскими «понедельниками», беспокоится, чтобы деньги, предназначенные для помощи больным и старым, вдовам и сиротам, распределялись беспристрастно. Но и здесь его ждет удар. В 1908 году один из членов кружка публикует в «Новой Руси» статью, обливающую Куинджи грязью. Мало ли людей, завидующих его славе, мало ли редакторов, падких на дешевую сенсацию? «Злой гений русского искусства», «особо практичный», «маньяк, одержимый манией величия»,- неистовствовал автор статьи, уверявший, что за тайной, окутывавшей якобы жизнь Куинджи, скрывается личность ничтожная и низменная. Публика восхищалась его картинами? - по недоразумению, он и писать-то не умеет, нигде не учился. Был отстранен от руководства мастерской? - поделом, ведь он пошел на студенческую сходку только ради нездоровой популярности. Академик? Много лет выставлялся в Товариществе? - помилуйте, просто предатель, сперва предал передвижников, потом Академию.

далее...

Галереи Куинджи: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - English Version (Англ.версия)

Рекомендуемые ссылки:

»